Взгляд и нечто. О фотографии в путешествии.

Сегодня мы говорим о фотографии и путешествии. Я условно назвал эти размышления «Взгляд и нечто», потому что взгляд, как мне кажется, очень важное понятие в фотографии, а нечто — это и есть то самое, с чем ты встречаешься, когда путешествуешь, где бы ты ни был.

Сначала маленькая история. Это Индия, кадр, который сделан в храме Карни Мата, построенном для крыс. Там живут десятки тысяч этих животных. По легенде, крысы — это души умерших сказочников. Мы ехали в этот храм, и когда попали туда — у меня было ощущение чуда. Ни на что не похожее ощущение — когда ты видишь громадное количество крыс и людей, которые не просто их совершенно не боятся, но действительно почитают их как священных животных. Самое милое — то, что и те и другие спокойно сосуществуют рядом. Люди лежат на полу, релаксируют, по ним бегают крысы, забегают к ним в карманы… При этом все очень по-простому: забежала крыса в карман, посидела, и вдруг человеку стало неудобно, он хочет перевернуться на другой бок. Он запускает руку в карман, вытаскивает крысу, и она бежит к другому человеку. И так вот все очаровательно и в полной гармонии. Иногда крысы, совершенно не боясь людей, играют рядом с ними, что, собственно, видно на этом кадре (фотография с лежащим человеком, сидящей около него девочкой и двумя крысами, играющими на ступеньках рядом с ними). Это очень забавно, потому что, например, здесь взрослый человек отдыхает, пресыщенный разнообразием жизни, ребенок — девочка — сама себя развлекает, и рядом играют две крысы, совершенно не стесняясь присутствия людей. Конечно, это создает потрясающий шарм, который для европейца, мягко говоря, непривычен. Когда мы оттуда вышли, ощущение того, что ты очень долго находился совсем рядом с чудом, было очень острым.

А дальше произошло следующее. Нам нужно было возвращаться в город, потому что храм расположен в 30 км от него. И мы побежали за переполненным автобусом, на котором, как водится в странах Юго-Восточной Азии, люди сидели сверху, висели сзади, на лесенках и подножках. Мы помчались за ним, пытаясь узнать, куда он идет: куда нам надо, или нет. И они смотрят: двое иностранцев бегут - да, действительно надо остановиться. Они притормозили, пустили нас внутрь и даже чуть-чуть расступились. В автобусе люди стояли, сидели, яблоку негде упасть - это совершенно нормальная ситуация для Индии. Мы протолкались куда-то вглубь салона, и выяснилось, что других иностранцев в автобусе нет. Дальше наступил самый интересный момент. Я стоял рядом со стандартным сиденьем — из кожзаменителя, а сверху ручка-труба, для того чтобы держаться. Так вот: стою и держу правую руку на этой трубе. А на сиденье прямо перед этой трубой сидит мама, на коленях у нее маленький мальчик. Автобус прыгает на ухабах. И вот лежит моя рука, а рядом рука маленького мальчика. И с каждым «прыжком» мальчик понемногу придвигает свою руку ко мне. И на очередном ухабе он прикоснулся своим пальцем к моей руке, быстро-быстро потер ее и сразу же положил свою руку обратно. И в этот момент, после того чуда, которое мы увидели в храме, меня посетило ощущение совершенно другого чуда. Мне показалось, что в этом простом жесте мальчик, может быть, даже нехотя показал мне: «ты приехал за тридевять земель, чтобы увидеть это чудо, а на самом деле чудо — это ты сам». То есть любой человек. И вот эта «чудесность» может жить в нас, а мы этого не знаем — просто потому, что к чему-то сильно привыкли. В тот момент эта мысль стала потрясающе рельефной. Поэтому для меня фотограф — это человек, который не перестает удивляться. По-моему, как только ты перестаешь удивляться, ты перестаешь замечать, а это означает, что тебе, фактически, нечего фотографировать.

Лейтмотивом того, что я постараюсь сегодня рассказать, может служить цитата из Эдварда Вестона (Edward Weston): «Его виденье должно открыть, прежде чем его техника сможет записать» (His seeing must discover before his technique can record”). Интересно, что Вестон употребляет именно глагол «открыть». Он не говорит, что человек должен просто заметить. Человека в принципе интересуют открытия. Открытие может быть совсем маленьким, но, тем не менее, это ново. Можно открыть для себя ситуацию, то есть выявить графически и понять ее, установить с этой ситуацией какую-то свою связь. Понять, что она значит лично для тебя, что происходит и как ты ко всему этому относишься.

Существуют две вещи, которые фотограф решает, когда фотографирует. С одной стороны, есть чисто изобразительный ряд: мы можем думать о формах, контрформах, о том, что на заднем плане, о линиях и т.д. Но, кроме всего этого, существуют вещи, о которых мы вроде бы и не думаем, но они живут в нас. И это вещи, которые нарабатываются всем нашим предшествующим опытом. Тем, как мы смотрели раньше, как мы анализировали то, что когда-то сфотографировали. На определенном этапе, даже если мы думаем, что мы работаем по осознанно-формальным принципам, все эти вещи начинают функционировать в нас автоматически, потому что когда-то мы о чем-то задумывались, что-то смотрели, читали, пережили. Думаю, это работает так.

Важно, что для меня фотография — это не реальность, как она есть, а скорее реальность, как она кажется. Есть что-то, что человек вкладывает в свои фотографии, и есть что-то, что она означает для других. Это два совершенно разных момента и нет ничего страшного, если эти значения не всегда совпадают. Любая вещь, которая допускает различные трактовки, становится только шире.

Пример, который говорит о действительности и некоторых ее трансформациях (фото спящего маленького ребенка на парапете морской набережной). Для меня этот кадр — прежде всего ощущение пространства на очень простых вещах: громадное море, маленький ребенок, естественно, вспоминание, что дети в таком возрасте одни не бывают, поэтому очень странно, что никого рядом нет. И почему-то он лежит на возвышении рядом с морем. Поэтому есть чувство некой опасности. Но вместе с тем в его абсолютно расслабленной позе есть ощущение спокойствия, умиротворенности, и меня эта противоречивость в кадре привлекает. На самом деле там были люди. Как был сделан это кадр? На набережную пришли две женщины, которые сели с этим малышом, развернули его. Они хотели его сфотографировать. Дамы чуть-чуть посидели, полюбовались морем, потом отошли буквально на пару метров, для того чтобы «щелкнуть» дитя на фоне стихии. Но они снимали его с несколько другой точки. В этот момент мне удалось приблизиться и сделать кадр. Хотя женщины слегка было напряглись: непонятно, почему вдруг незнакомый человек хочет снять их ребенка – это их напряжение тут же растаяло. Возможно, когда они фотографировали этого ребенка, они вкладывали в снимок какой-то иной смысл. Для меня было важно ощущение, с одной стороны, беспокойства, с другой — пространства и того, как они переплетаются.

Портреты. Всегда, если приглядеться, вокруг можно обнаружить огромное количество фактур. Информации может быть много, даже если мы не пытались вложить ее в снимок. Для меня важно, чтобы в кадре была не только информация. Фотография — это факт плюс ощущение. Ощущение — это то, как мы почувствовали данную ситуацию. А это связано с «чистотой связи» между нами и тем, что происходит на наших глазах. Это некое ощущение того, как ты понимаешь сцену. Есть такой тип связи с реальностью, когда тебе кажется, что ты вообще перестаешь думать над тем, что ты делаешь, потому что чем дальше ты снимаешь, тем больше у тебя вырабатывается каких-то внутренних правил, которые на самом деле ты для себя и не формулируешь. Но есть какие-то вещи, как, например, расстояние, с которого ты любишь снимать. Из всех этих мелочей и складывается индивидуальное восприятие и тип связи с миром. Например, когда снимаешь незнакомых людей, совершенно естественным образом испытываешь чувство смущения. Но помимо него есть еще и чувство контакта, которое со временем вырабатывается. Если один раз поймать ощущение того, что ты понял сцену, то его можно сознательно в себе культивировать. Ты должен понимать, когда ты вышел на определенную волну. И когда ты снимаешь определенное действо, в принципе, ты начинаешь это понимать.

Для фотографии очень важна естественность. Поймать тот момент, когда человек является самим собой и не пытается казаться чем-то другим. Это не всегда легко. Один остается собой, когда меня не замечает, другой — когда не понимает, почему, собственно, я хочу сделать его снимок.

Помимо ощущения страны в путешествии есть еще и ощущение города. Проблема состоит в том, что в новом для фотографа месте может быть очень много фактур - и нужно понять, что именно выбрать. И оборотная сторона медали: от чего отказываться? Это очень важные проблемы. Чтобы выбрать, нужно понять, какую ситуацию ты видишь, что ты передаешь.

Для меня важно, чтобы то, что есть на фотографии, было «длящимся» моментом. Некоторые интересные кадры получаются тогда, когда действие не закончено, когда человек пойман как бы на полуслове. Это бывает очень выразительно. В жизни обычно мы видим наоборот, вспоминаем стабильные и законченные позы. Редко кто может вспомнить процесс движения. В этом плане фотография дает нам совершенно иные возможности. Когда ты приближаешься к человеку, в этом взаимном сближении есть несколько фаз. Сначала он тебя не замечает, потом замечает на определенном расстоянии. Надо сказать, что у разных людей это разное расстояние, и надо стараться понять, с кем ты работаешь в настоящий момент, чем он занят, как оценивает окружающее, насколько внимателен и т.д. Предсказать, скажем так, «психотип» и возможную реакцию. Момент, когда человек только заметил тебя, часто бывает наиболее загадочным: человек тебя видит, но еще не успевает выработать свое отношение к тебе, реакции еще нет. Он, в общем-то, не знает, что с тобой делать: закричать, уйти или отвернуться. И в этот момент очень хорошо видно, каков он сам. Есть такая штука — молчаливое согласие. Ты снимаешь человека, а он видит, что ты его снимаешь, — и продолжает заниматься своим делом. Ты его словесно не спрашиваешь, он тебе словесно не разрешает. Но как бы молчаливо позволяет, потому что ты не вторгаешься в его жизнь, а как бы «немножко заглянул к нему в гости».

Часто возникает вопрос — платить или не платить? Честно говоря, платить не люблю. Во-первых, это портит людей, потому что мне кажется, что торговать внешностью нехорошо. Во-вторых, я ни одного портрета за все это время не продал, поэтому я не понимаю, почему я должен платить, если я изображение одного человека несу другому человеку. Я показываю, как люди живут, что есть такие замечательные и красивые лица. В общем-то, у меня нет какой-то коммерческой цели, я не снимаю это ни для кого конкретно, я снимаю это для себя и для того, чтобы показать это другим людям. Поэтому морально я чувствую себя вправе приблизиться и сделать попытку. Конечно, если человек протестует, я не буду настаивать, потому что ничего хорошего из этого не получится. И не потому, что он меня побьет или разобьет мне камеру, а потому, что он не получится на портрете и смысла в этом никакого не будет.

Со временем между разными твоими фотографиями образуются какие-то невидимые связи (две фотографии с детьми в окружении большого количества взрослых людей). Эта сделана в Китае, а эта — в Барселоне. И ты видишь, где ребенок находится в Китае и как он там находится, и где ребенок находится в Барселоне и как он находится там. И какие отношения между взрослыми, детьми, какая одежда и какие линии. Мне кажется, что темы, которые насквозь проходят через разные страны, тоже со временем собираются и могут составить предмет выставки или публикации. Во всяком случае, стоит о них вспоминать. Иногда, когда я что-то фотографирую в одном месте, мне приходит в голову кадр, который я когда-то сделал в другом. Иногда я сознательно стараюсь сделать нечто похожее, потому что потом с этим можно как-то поиграть.

Довольно важный и очень сложный вопрос: где резать? Как правило, я за то, чтобы не резать вообще. Резать нужно при съемке. Потому что потом, во-первых, не надо мучиться, а во-вторых, важно, что ты на самом деле видишь и успеваешь сделать. Можно снимать на средние форматы и потом что-то из них кадрировать, но, мне кажется, это совершенно другой взгляд. Если ты знаешь, что именно хочешь сказать, ты должен быть в состоянии сделать это при съемке.

Во многом то, что фотограф делает, — это упорядочивание хаоса. То, что вокруг, — это некое «броуновское движение», и ты в этом движении что-то вылавливаешь, а потом смотришь, получилось или нет. Где бы ты ни находился, даже если ты бывал в этом месте десятки раз, главное — быть открытым для случайности и готовым к тому, чтобы понять что-то по-новому. Уокер Эванс как-то сказал, что он чувствовал, как «нечто работало сквозь него». Это ощущение - оно удивительно, и надо стараться поймать его и вызывать снова и снова. Ловить этот поток, который пойдет сквозь вас и свяжет вас самих и то, что вы фотографируете. Вот этот настрой – он и есть Главное.

Поэтому любое путешествие начинается внутри нас, еще до того, как мы вышли из дома. Даже если это выход в булочную.