Елена Гольдфарб: «Фотография — это фиксирование мгновенного озарения»

Мы не видим пугающих потоков лавы, извергаемой вулканом, только огромные клубы дыма в окружении неземного ландшафта. По своей стилистике фотография напоминает работы художника Гюстава Доре и отсылает зрителей к библейским сюжетам о сотворении мира. С этой работой Елена Гольдфарб стала в 2023 году победителем в номинации «Магия стихии» в фотоконкурсе Русского географического общества «Самая красивая страна». Журналист, эколог и фотограф, в настоящее время живет и работает в Москве.

— В 2023 году вы впервые приняли участие в фотоконкурсе и сразу стали победителем в номинации «Магия стихии». Какие эмоции вы испытали, когда узнали об этом?

— Результат был неожиданный и, конечно, приятно удивил. Эмоции? Думаю, что безграничное удивление, помноженное на некий эмоциональный ступор, поскольку в финале в этой номинации были очень сильные работы, которые вполне могли претендовать на победу.

— Почему решили участвовать?

Участие в таком крупном и престижном конкурсе — это всегда вызов собственным творческим возможностям. Ну и, как явствует из его названия, страна у нас действительно красивая. И эту красоту, пока она еще сохранилась, надо фиксировать и показывать. Мир стремительно меняется, и кто знает, может быть, через несколько десятков лет многие места останутся только на фотографиях.

— Вы победили с работой «Адский факел», на которой изображено извержение вулкана. Почему отправили именно ее?

— Мне показалось, что для номинации «Магия стихии» эта работа очень подходит, потому что изменение мира, рождение Земли прямо на твоих глазах — это высшее проявление стихии. И в этом определенно заключена магия — магия сотворения. И еще возможность посмотреть на формирование планеты в реальном времени, своего рода путешествие через века к геологическим истокам, когда весь мир был именно таким — жидким и раскаленным. Тоже своего рода волшебство.

— Когда вылетели к вулкану?

— Примерно через пару недель после начала извержения. В первую неделю погода была такая, что ни один даже самый отчаянный вертолетчик не полетел бы в район извержения. Тогда я работала государственным инспектором в природном парке «Вулканы Камчатки», и мониторинг всего происходящего на его территории входил в круг моих обязанностей.

— Насколько мощным было извержение?

С этим вопросом, конечно, лучше обратиться к вулканологам. На мой взгляд, извержение было достаточно интенсивным. Для Камчатки трещинное извержение вообще редкое событие. Из документально зафиксированных это второе, и визуально оно очень похоже на то, которое случилось в этом же районе в 1975–1976 годах. Тогда вместе с вулканологами прилетел великолепный фотограф В. Е. Гиппенрейтер. Он снимал очень много, практически все извержение, от начала и до конца. По итогам у него вышло несколько фотоальбомов, и вулканологи до сих пор используют его кадры для иллюстрации этого исторического события. Для таких извержений характерны очень жидкие, быстротекущие лавы, что очень зрелищно и хорошо смотрится в кадре.

— Вы снимаете вулканы на Камчатке. Насколько это опасно?

— Всегда нужно включать голову и инстинкт самосохранения. Извержение вулкана — процесс опасный и чаще всего труднопредсказуемый, даже для специалистов. Находясь на земле, лучше всего использовать телеобъектив. Близко подходить к текущей лаве — это авантюризм. Ее температура — выше +1000 °С! Да и кромка потока хрупкая, не всегда остывшая. Сверху она может казаться надежной — черный застывший базальт, а фактически — хрупкая и очень тонкая. Всего в нескольких сантиметрах под коркой еще может течь порода. Обязательно нужно обращать внимание на ветер — он несет не только пирокластику и мелкую пепловую взвесь, но и целый алхимический набор вулканических газов. О существовании большинства из них многие узнают только после вдоха. Перед любыми выходами к извергающимся вулканам я бы рекомендовала познакомиться с книгами Гаруна Тазиева — всемирно известного вулканолога. Он неоднократно изучал извержения «вживую» и накопил много ценных советов на тему «Как находиться в центре извержения и остаться в живых».

— Какие советы можете дать фотографам, которые хотят снять извержение вулкана?

— Чаще всего извержение начинается неожиданно даже для профессиональных вулканологов. Поэтому в 99% случаев получается снимать уже начавшееся извержение. Лучше всего договариваться со специалистами Института вулканологии и сейсмологии и добираться к району извержения вместе с ними. Они и безопасные места подскажут, и про механизм конкретного извержения расскажут.

— Как долго вы занимаетесь фотографий?

Около 40 лет. Еще когда училась в школе, мне подарили фотоаппарат «Смена 8М». Наверное, почти все в то время начинали именно с него. Мне сразу понравилось. Фотографировать казалось гораздо интереснее, чем по полдня стоять у мольберта и рисовать гипсовую розетку. Я окончила художественную школу. Учителей по фотографии не было.

— На кого вы ориентируетесь?

— Во время съемки некрупных животных мне иногда бывает интересно поймать кадр, похожий на работы японского художника Кацусики Хокусая, китайского живописца Го Си, других мастеров этого жанра. Кстати, упомянутый Го Си в одном из своих трактатов еще в XI веке сформулировал следующее: «Виды лесов и потоков, картины туманных далей часто открываются нам будто во сне: наши глаза и уши их не воспринимали. Но под рукой мастера они вновь появляются перед нами. И тогда, не выходя из дома, мы можем перенестись в глухие ущелья, услышать крики обезьян и щебет птиц, увидеть сияющие горы и искрящиеся бликами потоки. Разве не радостно сердцу сие зрелище? Вот почему люди так ценят искусство живописи. Отнестись к нему легкомысленно — значит помутить свой взор и загрязнить чистые порывы души». Я думаю, что эти слова можно в полной мере отнести к фотографии.

— Вы снимаете дикую природу. Почему выбрали именно это направление?

— Моя вторая профессия — эколог. Я получила ее не для галочки, а потому что природа всегда интересна и удивительна. Человек — это животное с биологической точки зрения, а значит, часть природы. Как бы мы ни пытались спрятаться в городах, генетически мы все равно являемся одним из компонентов окружающей среды. Я пробовала снимать людей, но в них почти всегда есть что-то неестественное, что, наверное, обусловлено многотысячелетним противопоставлением вида Homo sapiens природе. Животные более естественны. Кстати, я долго отучалась от привычки их антропоморфизировать, проецировать на них модели человеческих социумов. У животных свой мир, отличный от нашего, и тем он интересен. А если взять пейзажи… Наша любовь к ним, видимо, обусловлена стремлением вернуться к истокам, когда мир был чище, а сознание — незамутненнее. Не случайно китайцы придавали огромное значение именно созерцанию гор и морей, считая это одной из привилегий «совершенно мудрого человека». Да и в современном мире наслаждение именно дикой, ненарушенной природой — это уже своего рода привилегия, потому что количество таких уголков стремительно сокращается.

— Какими качествами должен обладать фотограф, чтобы снимать дикую природу?

— Терпением. В дикую природу невозможно зайти просто так, как, скажем, в городской парк. Там все иначе устроено. Во-первых, это среда, некомфортная для городского жителя. Во-вторых, дикие животные, которым нужно дать время, чтобы они привыкли к тебе, а тебе, в свою очередь, нужно стать частью пейзажа. Иногда на это уходит несколько дней. На камеру звери чаще всего реагируют настороженно. Любой фактор, от звука затвора до блика на объективе, может их спугнуть. Зато, когда животные в твоем присутствии начинают вести себя естественно, — это своего рода награда.

— Что вы порекомендуете фотографам, которые решат заниматься съемкой дикой природы?

— Постараться максимально погружаться в мир дикой природы — физически и интеллектуально. Изучать основные экологические взаимодействия между компонентами природы, то есть хотя бы на базовом уровне освоить информацию о той локации, в которой предстоит работа — рельеф, климат, животный и растительный мир. В этом случае ви́дение картинки станет более осмысленным.

— Что посоветуете снимать на Камчатке?

— Полагаю, все, что попадает в кадр, — природа здесь очень яркая и самобытная. Только не медведей и не лососей — они уже на всех фотовыставках намозолили всем глаза. Нужно искать что-то свое, ведь важна уникальность, неповторимость каждой фотографии. Если все снимают одно и то же, это уже шаблон, а не творчество.

— Зачем фотографу участвовать в фотоконкурсах?

— Прежде всего чтобы получить оценку экспертов и понять уровень своего мастерства, определить направление дальнейшего развития. А начинать можно в любой момент, главное, чтобы автор почувствовал, что ему есть что выразить.

— Что вы цените в фотографии больше всего?

— Фотография — это своего рода фиксирование мгновенного озарения. У японцев есть такая стихотворная форма — хокку. В ней всего 17 слогов, но она представляет картину целого мира. И фотография по духу близка именно к этому эффекту — схватить душу момента. Любая хорошая фотография — многоплановая, к тому же она неявно показывает и то, что осталось за кадром.

Заключение

Почти за 15 лет полевой работы у Елены Гольдфарб набралось большое количество фотографий, сделанных на территории природных парков Камчатки: тематические циклы про пауков, берингийских сусликов, северных оленей, извержения вулканов, морские экосистемы и проч. Она мечтает издать фотоальбом, чтобы показать особо охраняемые территории Камчатки во всем их многообразии и великолепии. Особенность взгляда Елены Гольдфарб заключается в том, что она способна понимать язык природы и представлять самую суть уникальных моментов окружающего мира.